2
22:25
Первую линию этого сюжета, которую неплохо было бы назвать "комедией положений" или линией "двух комедиантов", я хотел бы начать именно в этой главе - начать наиболее конкретное повествование именно с неё. Ведь этот сюжет оказался самым ранним и берёт своё начало ещё в самом конце Сочельника - в одиннадцатом часу ночи. И, когда кажется, что все прелюдии написаны и вся основа для сюжета заготовлена, требуется ещё пара-тройка вводных слов, которые пропустить практически не возможно.
Представьте себе самый приличный и самый аристократический салон начала 19-го века. Самые сливки общества, возвышенно-пустые темы, подкалывание друг друга - всё тут есть. Непередаваемая атмсофера высокого, изысканного - того и гляди закружится голова и начнёт мутить от всего этого. Не хватает только алкоголя, который обещан на более позднее время. Вспомните описание высшего общества из самых лучших произведений русской классики. А теперь, дорогой мой читатель, соедини этот образ со знакомым тебе образом Джелли-свалки. Пустые бутылки, холодильники, багажник машины, знаменитая покрышка - всё это присыпано мелкой пудрой снега. А вместо дворян и фрейлин императрицы мы имеем целое общество самых разномастных котов, своим поведением на этих самых дворян чрезвычайно похожее. Ведётся непринуждённый и не обязывающий ни к чему диалог - в сути своей, не имеющий под собой никакой основы. Периодически раздаётся хихиканье кошечек, различные риторические восклицания и прочее. В центре мы примечаем знакомую на ярко-рыжую фигуру - дорогой нам и на удивление предприимчивый Вальтер.
Разговор вёлся обо всём, о чём только можно было его вести - тем не менее, кошечки со всем усердием, какое только возможно было применить, пытались выпытать у Вальтера хоть какие-то детали его биографии. Котик же всячески отбивался от них - аккуратно, но довольно решительно, рассуждая на различные философские темы.
- И я официально могу заявить, подобно одной небезызвестной в кошачьем обществе личности, что того уровня культуры, какой был раньше, невозможно ныне сыскать. Как ни прискорбно, но это именно так, - рассуждал Вальтер. - Из множества жанров искусства лишь театр прельщает меня, но ничто другое не может воздействовать на мою душу.
- Но, сир, - с улыбкой произнесла одна молодая кошечка. - Почему именно театр? Ведь даже в кошачьем обществе он подчинён другим жанрам - что уж говорить о двуногих...
- Отнюдь, моя дорогая, - Вальтер спустился на снег и присел рядом с кошечкой, немного смутив её резкостью своих действий. - Я считаю, что театр есть самая наша жизнь. Если бы это было не так, мы бы не собрались здесь. Театр рождается не из книг, но из самого процесса жизни - прямо из человеческих страстей. Он делает поэзию осмысленной - это мне больше всего нравится в нём, ведь поэзия театральная тоже радует меня.
- Чем же она вас так радует? - с удивлением спросила Эвелин. - Неужели вы тоже поэт?
Вальтер сделал небольшую драматическую паузу, чтобы произвести впечатление на слушателей, немного сгладить пробивавшиеся (точнее, бившие ключом) черты настоящего характера и просто продумать дальнейшие действия. Киса дала ему хорошую почву для монолога, который он желал бы направить в нужное ему русло. Фактически все кошки уже были рядом с ним и слушали его взахлёб. Коты тоже переговаривались между собой относительно его мыслей, то одобряя, то вступая в некоторое подобие полемики друг с другом. Впрочем, коты интересовали Вальтера в самую последнюю очередь. Больше всего его смущал тот факт, что ни одна из кошечек, сидевших вокруг него, так и не приглянулась ему - все они были одинаковыми для него, не годились для исполнения их с Гюсташем авантюры. Ум его занимала молодая кошечка, активно поддерживавшая беседу, но далеко не всегда согласная с его высказываниями. Не мог он не приметить и совсем отошедшую от общества Констансу. Как раз её Вальтер и решил избрать своей жертвой. В глазах рыжего наглеца блеснули слёзы - для большей убедительности сцены Вальтер мог бы ещё выщипать пару волосинок из хвоста, но вокруг было слишком много котов и кошек, сконцентрировавших внимание на нём.
- Обычно я стараюсь избегать этой темы, но да, это так. И я когда-то был поэтом. Можно сказать... - одна слезинка медленно покатилась по мордочке Вальтера. - что я и сегодня остаюсь поэтом.
- Постойте... - Эвелин подскочила к немного отошедшему от компании котику. - Но отчего вы плачете? Неужели жизнь кошачьего поэта так грустна, что вы не хотите её вспоминать?
- Ах! Горе поэта зачастую его личное горе - ни один из живущих не в силах его полностью постичь и понять, но если вы хотите услышать эту историю, то... - Вальтер вновь развернулся к компании и медленно запел:
- Во мне всегда играла эта сила,
И с детства я её в себе взрастил,
Хоть, может, уничтожить надо было,
Но я в те годы фантазёром был.

Стихи мои всегда не понимали
Ни родственники, ни мои друзья.
И чувства раз за разом попирали,
И очень долго оставался я... - на этом моменте Вальтер сделал ещё одну драматическую паузу, затянув ноту. Конечно же, весь процесс был под неусыпным надзором Гюсташа. Стоит сказать, что Локонте постарался на славу: он сумел создать образ, способный разжалобить наивных кошечек и одновременно вызвать глубочайшее презрение у Мота. Наблюдая за действиями товарища, Флоран (Гюсташ) изредка позёвывал, но следующий резкий перепад мелодии вынужденно оживил его:
- Не признан...
Котам не нужен был поэт.
Не признан...
Позорней места в мире нет.
Не признан...
Бороться за свои мечты.
Не признан...
И снова падать с высоты!

Поверьте, ведь таков удел поэта -
Терзаемым до смерти надо быть,
Чтоб мраком стал последний лучик света.
Всю боль за стих нам надо пережить.

Убитые, мечтаем мы о большем,
Когда нас снова будут попирать.
Поверьте, братья, нету муки дольше -
В стихах свои же чувства... СОЖИГАТЬ!

Не признан...
Меня топтали, я упал.
Не признан...
Но я, как феникс, восставал.
Не признан...
Скажу, свой вопль завершив,
Не признан...
Что лишь признанием я жив!

Я мог бы истязать себя жестоко
Из-за того, что критик говорил,
Но испытанье выдержал я стойко -
Смиренно я побои выносил.

И много нас, страдающих безвинно
И справедливость ищущих, где нет
Морали пониманья. Пусть столь сильно,
Как ты страдал, столь счастлив будь, поэт!

Не признан...
И мог пыл быстро мой остыть.
Не признан...
Готов был сам себя убить! - тут Вальтер практически визжал.
Не признан...
Я всё же ожил, выжил сам.
Не признан...
Всё ради вас, - с этими словами рыжий прохвост присел, кланяясь, перед Констансой и пропел с расстановкой. - прекрасных дам!..
Гюсташ понимал, что его друга-авантюриста серьёзно заносит. Начав с простых рассуждений о том, как плохо ему жилось, Вальтер постепенно перешёл всякие границы, какие только в этот момент можно было вообразить, уже поднявшись к "высоким материям" и рассуждая не просто о его жизни, как поэта, но о жизни поэта в целом и её смысле. Тем не менее, женская половина собравшихся чрезвычайно сильно прониклась рассказанной им историей (кто-то даже всхлипывал). Коты же только переглянулись - с сочувствием, а некоторые и с некоторой долей иронии и недоверия сказанному.
Стоит, всё же, отметить, что взволнованность Гюсташа по этому поводу не стоила и пенни, потому как основной объект воздействия - Констанса - не был таким же простым, какими были остальные окружившие Вальтера кошечки: добрые, милые, сопереживавшие несчастному поэту. Первые же слова песни были встречены скептическим вздохом Констансы, а уж финал был отвергнут самым сильным и презрительным (из-за того, что ни слова не было ещё произнесено из уст кошечки) образом - соответственно, молчанием и безразличием. Гюсташ, сойдя со своего места и направившись к застывшим, подобно групповой статуе, Вальтеру и Констансе, с должной дерзостью и ядовитостью вступил:
- Друг мой, вы забавны,
Вспыльчивы, упрямы -
Очень насмешили этим нас.
Я скажу вам к ряду:
Продолжать не надо
Этот столь комичный нам фарс.

Чтоб давить на жалость,
Нужно только малость:
Броский и приятный всем слог.
Мысли все о жизни
В нам известном смысле
Есть clichés - ты помолчать бы мог!
- Вы, кажется, несколько забываетесь, - проговорил Вальтер. - Всё это очень грубо и вне всяких приличий.
- Очень жаль, что ныне не является приличием правда, - парировал Гюсташ.
- Довольно, остановитесь, - подала наконец голос Констанса, которую всё это время никто не желал замечать. - Господин поэт, Вы вне сомнения достойны уважения и похвал, каких, может быть, не добились в том месте, откуда Вы родом. Но не стоит делать из своей жизни сплошную трагедию, в ней наверняка были светлые моменты - не один и не два. И разжалобить кого-то своей довольно наивной историей Вы вряд ли здесь сможете. Меня - точно, - после этих слов кошечка перевела взгляд на Гюсташа. Тот уже торжествовал. - Ваши слова весьма похвальны, сир; в первую очередь, из-за того, что в них есть здравый смысл, но и Вас я не могу до конца похвалить из-за Вашей чрезмерной жестокости. Этот котик поступил довольно глупо, но заслужил вразумления, а не порицания. Если к нему все так будут относиться, он точно загубит тот талант, который у него сейчас есть. Я бы пообщалась с Вами больше, но боюсь встретиться с той вспыльчивостью, которую Вы только что проявили на моих глазах.
- Господа, дамы, - подал-таки голос Одри. - Похоже, обстановка начинает накаляться, но мы пришли сюда веселиться, а не портить друг другу праздник. Позвольте пригласить всех вас на следующий танец - перерыв затянулся, а у нас в распоряжении всего одна ночь, - с этими словами, взяв под лапу Эвелин, несколько погрустневшую от истории Вальтера, Одри направился в центр площадки. Его примеру последовали и другие коты, избрав себе партнёрш. Констанса же демонстративно проигнорировала сначала просьбы Вальтера, а затем и немое предложение Гюсташа, встав в пару с котом, который приятелям известен не был. Начался новый танец.

3
22:31
Позволю себе небольшой шажок назад в прошлое, если его можно так назвать. Дело в том, что среди котов, слушавших историю Вальтера, произошёл разговор, который, как мне кажется, будет важен для нашей дальнейшей истории. Сама собой эта беседа, больше похожая на традиционный обмен любезностями, будет впоследствии важна, как отправная точка очередной приключившейся на этом балу истории. Я вновь позволю материализовать себя, дабы подслушать или даже поучаствовать в этом разговоре – как получится. Моя скромная серая персона вряд ли может заинтересовать кого-нибудь, а посему я могу сейчас позволить себе подобный ход.
Пока Вальтер исполнял свой номер для Констансы, Бакарди (я надеюсь, вы помните этого котика породы скоттиш-фолнд) как бы невзначай приблизился к распорядителю бала с явным намерением начать диалог. Я напомню дорогому читателю, что уже во время первого танца этот кот проявлял удивительное внимание к деталям, будто бы запоминая каждую мелочь, произошедшую рядом с ним. Теперь его пристального внимания удостоился и Одри.
- И всё-таки у этого кота была весьма насыщенная жизнь, не находите? – начал Бакарди.
- Да уж… ещё столь юн, а уже такие сложные мысли…
- Вам не кажется, что своей выходкой он нарушит спокойствие на балу? – на эту фразу Бакарди, распорядитель бала улыбнулся и произнёс:
- О нет, об этом можете не беспокоиться. Никакой опасности ни Вам, не собравшемуся здесь обществу он представлять не будет, да и не может. Просто дайте ему высказаться, показать себя – дальше не пойдёт. Впрочем, если он перейдёт границы допустимых приличий или соберётся это сделать, придётся его остановить.
- Но почему бы не прервать его прямо сейчас? – продолжал настаивать Бакарди. Кот выбрал тему, которая не очень интересовала Одри, отчего разговор не клеился. Тем не менее, он спокойно ответил:
- Я не вижу в этом никакого смысла. Кошечки с упоением слушают, коты тоже не проявляют какой-то особенной неприязни – не стоит так обрывать его, это дурной тон. Особенно если он сейчас рассказывает о вещах глубоко личных.
- Да, здесь Вы правы, - вновь на время воцарилась тишина. – Вам, как распорядителю бала, лучше знать. Это же не первый Ваш опыт… - а вот эта фраза уже могла разговорить собеседника. По крайней мере, лучше, чем первая попытка Бакарди.
- Честно признаюсь, - сказал, смеясь, Одри. – таким действом мне приходится руководить впервые. Всё же, когда руководишь балом, не узнавая при этом никого в лицо, это нечто совершенно иное. Но одновременно мою работу облегчает и тот факт, что практически все танцы не несут под собой никакой нагрузки, кроме простого увеселения. А занятие на этом балу, как я вижу, гости с успехом находят себе сами.
- Вы находите такой подход более разумным?
- Отчего нет? Возьмите в качестве примера того же… его, кажется, Вальтером зовут. Сейчас он исполняет свой номер, чем вызовет определённую реакцию находящихся здесь котов. Затем, наверняка, будут и другие, подобные ему. Важно лишь поддерживать эту атмосферу общения, а это не так сложно, как кажется, потому что гости сами делают эту работу.
- Ну… это преувеличение. Держу пари, что после следующего танца о выходке этого… Вальтера забудут и переключатся на что-нибудь другое.
- Точно так, сир, точно так. Позвольте, я не знаю вашего имени.
- Бакарди.
- Одри, очень приятно. Так вот, Бакарди, в этом вся прелесть маскарада – если бы все вынуждены были цепляться за что-то одно всю ночь, то я могу с уверенностью сказать: бал провалился с треском. Вы, я полагаю, тоже получали приглашение?
- Да, это так. Похоже, я понимаю, к чему Вы клоните. Если постоянной смены атмосфер и настроений не будет, то не будет исполнено обещание о «непрекращающихся чудесах», упомянутых в письме.
- Вот, Вы уже мыслите верно. Бал этот, конечно, традиционный, но больше увеселительный, нежели сакральный. Наша первостепенная задача – получить как можно больше впечатлений от веселья, но отнюдь не знаний о чём-либо. Впрочем, если гости переусердствуют в развлечениях, кое-какие знания отсюда тоже можно будет извлечь.
- Знания? Сакральное? О чём Вы сейчас говорите?
- Ну… друг мой, разве Вы не были на прошлом балу? Он был проведён ранней весной, в этом году.
- Не припоминаю, расскажите, пожалуйста, подробнее.
- Эх, с чего бы начать?.. – задумался Одри, но не успел продолжить разговор, так как в центре свалки готовы были начаться разборки между Вальтером и неким чёрным котом. Знакомые мне Гюсташ и Вальтер решили подраться. Пока только на языках, но мало ли, до чего это могло дойти. Удивительно неожиданно для всех, их перепалку прервала Констанса и на тот момент, как Бакарди и Одри отвлеклись от беседы, начала с поразительным тактом, не соответствовавшим тону слов, указывать сначала на театральность Вальтера, а потом и на жестокость Гюсташа.
- Сир, - обратился я к Одри. – остановите их, пожалуйста. Боюсь, это может зайти слишком далеко.
- Вы правы, - сказал распорядитель, после чего повернулся к своему собеседнику. – Приятно было поговорить, но, боюсь, придётся закончить прямо сейчас, - с этими словами Одри вышел в центр с успокоительной речью, обращённой ко всем, оставив Бакарди в полнейшем недоумении.

4
23:15
Вновь выпуская некоторые танцевальные сцены, которыми мы успеем насладиться после полуночи, я продолжаю историю. Вернее, даю начало новой линии этой замечательной во всех отношениях ночи. Это такой момент, такая странная мелочь, которая не требует особого выделения в обособленный от сюжета промежуток между танцами. А вот кусочек главы ей уделить надо. Произошло это совершенно внезапно, неожиданно для всех – хотя, кого я обманываю? Все наслаждаются танцами (и правильно делают – разумные коты), один лишь я отмечаю каждый полутон эмоций, промелькнувший в выражении мордочек, в словах и прочем. В общем, я оказался единственным, кто приметил, как внезапно в центре свалки во время одного из танцев судьба решила свести двух весьма интересных персонажей – скромную Энни и улыбчивого Тонсчета. Котик приметил некую задумчивость в глазах своей партнёрши по танцу и, периодически наклоняясь к ней ближе, начал шептать ей:
- Отчего Вы так сосредоточены? Вам не нравится бал?
- Ах… - Энни даже несколько смутилась от неожиданного начала беседы. – Нет, ни в коем случае. Я просто пытаюсь обдумать всё то, что сказал этот странный рыжий кот. Возможно ли, чтобы кто-нибудь пришёл на рождественский бал в таком печальном состоянии? Это же неправильно…
- Мы иногда не властны над своими эмоциями. Я думаю, ему стало легче после того, как он выговорился. Вы сочувствуете ему?
- Да, и очень. А Вам разве он так безразличен.
- О нет, я не имел это в виду. Скорее даже наоборот – его слова натолкнули меня на неожиданные мысли и новые чувства. Только посмотрите: чудесная ночь, которую мы проводим друг с другом, непринуждённая атмосфера. Как будто все силы природы соединились, чтобы настроить всех котов на…
- На что же? – какой поразительный, немного детский блеск имели в этот момент глаза Энни! Вера во всякое чудо, ожидание всего самого наилучшего и прекрасного – вот, что в них выражалось. Речь Тонсчета чуточку сбилась:
-Я… не знаю, как это верно объяснить, но это нечто совершенно особенное. Может быть, из-за того, что мы все под масками? На других балах разве возможно испытывать подобные чувства?
- Всё зависит от компании, как мне кажется, - улыбаясь, сказала Энни. Разговор уже переходил в личное русло – можно было со спокойной совестью переходить на «ты» и спрашивать об имени. Холодность и официальность этикета первой встречи была полностью устранена. – Как тебя зовут?
- Тонсчет.
- Интересное имя. А меня – Энни.
- Эх, если моё имя интересно, то твоё – красиво. Энн, Аннет, Неточка – как оно звучит… На многие лады.
- Ты, как видно, скор на комплименты. Расхвалил и атмосферу бала, и моё имя… - с иронией улыбнулась Энни.
-Что же я могу поделать, если атмосфера бала к этому располагает, - они уже разговаривали не шёпотом, но довольно громко, не опуская головы друг на друга. Этого сейчас и не требовалось – партнёры стояли довольно близко друг к другу. Энни вновь смутилась:
- Ну, не стоит пока быть столь откровенным. На данный момент мы ещё не так хорошо знакомы. Связывает нас только знание имён, а это союз самый недолговечный. Но, - в её взгляде вновь отразилось сияние восходящей полной луны. – никто не помешает нам продолжить это знакомство.
- Как жаль, что этот танец в скором времени придётся прервать. Мы вновь разделимся по разным частям компании. Надеюсь, мы встретимся снова?
- Я пока никуда отсюда уходить не собираюсь. Мы ещё найдём время поговорить больше. До встречи, Тонсчет.
- До встречи, Энни…
Оба разошлись в разные стороны по площадке, оставшись в самых смешанных чувствах, предоставленные сами себе. Тонсчет очень умилился тому простому и несколько наивному диалогу, в котором он сейчас принял участие. Нечто очень глубоко задело его в поведении этой кошечки, в её словах и даже в их мягком и добром тоне. Приветливость и дружелюбность, весёлость, сочетающиеся с поражающей воображение чувственностью слов, плохо скрываемой страстностью мыслей. Была ли в данный момент хоть одна кошечка на этой свалке, подобная Энни? Скорее всего, были, но Тонсчет не мог в этом убедиться на практике, а верить предположениям сейчас не представлялось возможным.
Энни же пребывала в тех чувствах, которые больше выражаются в движении, в мимике, даже в глазах, нежели в словах – в первую очередь, некое волнение и оживление, охватившие её. Они было одновременно и странными, и приятными; предрасполагали к продолжению разговора, требовали ответов на многие важные и не очень вопросы. Но сейчас позволить себе это было бы слишком большой роскошью, так как перед нами уже готова разыграться особенная сцена. Она чем-то схожа с только что представленной, но основывается на кое-чём волшебном, премного поэтичном и столь многими любимом.

5
23:35
Можно заметить, что кошки уже не разделяются по кружкам, но большую часть времени между танцами проводят в больших компаниях. Все, наконец, в полной мере почувствовали атмосферу праздника, здесь даже слышатся поздравления. На центральной площадке - тысячи следов лап, выписывавших на ней самые затейливые и сложные фигуры. Сейчас на свалке особенная атмосфера - освещённые до этого множеством лампочек, коты и кошки даже не заметили, как кто-то невидимый приглушил освещение, впоследствии совсем его выключив. Свалку покинули два кота - мы ещё вернёмся к ним, но довольно нескоро. Среди гостей также не видно и Вальтера с Гюсташем. В целом, двуногому в принципе сложно было бы увидеть здесь что-нибудь. Вся свалка погружена в темноту, и только танцевальная площадка выхвачена из мрака гигантским лучом поразительно яркой, полной луны. В бликах лунного света кошачьи силуэты представляются иначе  - чем-то неземным, не имеющим чётких границ и пределов. Все границы стираются, все вступительные речи уже сказаны. Скоро ничто не будет сдерживать наших героев - начнётся настоящий маскарад, ради которого многие и пришли сюда. А вот и первый выпад этих резких и романтично мятежных чувств:
- О, Вечный Кот, только посмотрите на эту луну! Нет, господа, не правда ли, она прекрасна? Я уверена, что никто из вас не видел ничего подобного - никогда, - общество обескуражено такой внезапной вспышкой радости, поданной кошкой Жеки. - Ведь на самом деле, никто, наверное, и не замечал до этого, как красив Лондон в это время года, правда ли? Эта таинственная ночь, этот ниспосланный нам лунный свет, в свете которого мы имеем возможность танцевать. Я как будто попала в сказку...
- Вы драматизируете, - этот апатичный голос мне сложно спутать с кем-нибудь ещё. На фоне луны рядом с силуэтом кошки появляется тонкая, как жердь, фигура кота. Чтобы разрушить неопределённость, я немножечко перенесу ракурс, поставив моих героев перед моим читателем, дабы можно было хорошо рассмотреть их в свете лунных лучей. Лоснящаяся шерстка Жеки и приобретшая странно тёмный цвет шерсть Дориана - рыжего кота со странным выражением лица и пассивно-агрессивными манерами. Вот, какая пара оказалась в темноте рождественской ночи в этот раз. - но я не могу с Вами не согласиться, сегодня этот город прекрасен, как никогда. Всё в нём дышит праздником, а мы переняли это, создав здесь нечто, чего двуногим испытать будет чрезвычайно сложно, - кот замолчал. - Я очень хорошо запомнил ту луну. Смотрите, - и лапой Дориан как бы разделил луну зигзагом, добавив ещё две мысленные чёрточки по бокам. - да, вот так.
- Эх, друг мой. Тот опыт нам, наверное, не придётся повторить. Лондон не тот город...
- Не тот для чего?
- Для того, чтобы в нём повторялись одни и те же впечатления, - с усмешкой проговорила Жеки. - Я убеждена, что каждый следующий бал будет всё лучше и лучше, - заиграла музыка, как будто вышедшая из сердец двух сошедшихся здесь романтиков. Площадка вновь озарилась светом; Жеки запела в некотором стиле, похожем на джаз. Игриво пританцовывая, она пошла вокруг Дориана:
- В этом городе чудном
И с законом столь сложным
Выжить кажется трудным,
А прожить – невозможным.

Всем он кажется странным –
Он вне мест, вне времён...
Дориан понимал, к чему всё это идёт. Песня действительно разделилась на две половины - он просто чувствовал музыку, владевшую Жеки. Так, если бы они были едины. Чувство, наверное, доступное только кошачьим, хотя люди могут испытывать нечто подобное, когда они объединяемы музыкой. Кот продолжил:
- И стал полем он бранным
Для кошачьих племён.

И на стыке событий
Тут рождается песня –
Что ни день, то открытье
С каждым днём интересней.
Встав спиной к спине, эти "влюблённые в город" продолжали петь, уже гораздо более нежно, но на следующей же строфе уже кружились в ритмичном танце, сопровождая каждое слово песни резким выпадом:
- Полюбили мы очень
Эти светлые дни,
И туманные ночи,
И дожди, фонари.

И наш всегда готов ответ:
Места романтичней,
Необычней,
Фантастичней,
Чем этот Лондон, нет.
Вновь погас свет. Пара, медленно двигаясь по кругу центральной площадки, перешла в своей песне на более романтичный, широкий и медленный ритм:
- Избавиться от правил плена –
Разворошить соседский сад
И стрелки дядюшки Биг Бена
Перевести на час назад.

По Темзе долгие прогулки
Нам приходилось совершать
И в закоулки, переулки
От злобных полликов бежать.
Но Дориан, присевший в центре на колено, пока его обходила Жеки, тут же вернул строки в прежнее русло. Закончили они свой танец (и песню)уже стоя на знаменитой покрышке - едва успевая перевести дыхание, восхищённые сделанным и очень радостные. Да, Рождество стало праздником и для кошачьих.
- И на звёздах подняться
Мы хотим в небеса,
Мы готовы стараться,
Чтоб попасть в Хэвисайд.

Нам вернуться обратно
Нужно будет с небес,
Ведь покой безвозвратно
Испарился, исчез.

И нам стоит жить,
Чтобы вечно,
Бесконечно,
Столь наивно и беспечно
Этот Лондон нам любить.
Раздались громкие овации - публика была восхищена таким сложным, разносторонним номером, не сопоставимым с чем-либо известным. Намеренно романтический текст песни вряд ли привлёк чьё-то внимание, все были сосредоточены только на интонации, с которой всё это преподносилось, и на движениях, эти интонации сопровождавших. Герои этого бала стояли, возвышаясь над всеми, плечом к плечу. Рыжий аристократ с улыбкой взял кошечку за лапу, после чего выступавшие поклонились.
- Жаклин, - переводя дыхание, проговорила кошечка.
- Дориан, - сказал ей в ответ кот. Всё опять погрузилось во мрак.

6
22:47
"Ты, Моцарт, идиот, и сам того не знаешь," - Сальери уже был изрядно раздражён началом бала. Весь план сейчас казался ему огромнейшим сумасбродством (для честности скажем, что вся их идея сумасбродством и являлась). Верховный Магистр не понимал до конца, что именно случилось и почему именно так, а не иначе. В конце концов, осуждение излишнего пыла этого рыжего прохвоста; проходимца, осмелившегося уподобить себя чуть ли не Джорджу Байрону, должно было произвести благотворное впечатление на публику. Окружающие действительно были удивлены, а многие испытали даже удовольствие от того, что назойливый рыжий кот на время скрылся не только из поля их зрения, но и с самой площадки (незаметно за ним последовал и наш Гюсташ-Сальери). Один лишь факт не учёл этот внезапный обличитель: Констанса не была публикой, она была вне этого понятия, из-за поведения и положения, в которое она себя поставила в этом обществе, её никак нельзя было втиснуть в определённые рамки. Их сцена на неё просто не действовала - первый же шаг авантюры Гюсташа и Вальтера оказался глубочайшим просчётом, что не умаляло злобы первого. Растерзывать своего компаньона он вряд ли собирался, но тут же, когда они отошли от площадки, налетел на него:
- Дуралей, ты мог придумать что-то получше?! Или все твои маски уже исчерпаны - ничего нового тебе не под силу?
- Чего же ты сразу так кипятишься, Фло? Это была только первая попытка, а уже за ней последуют активные действия.
- Объясни мне, Мик, какого чёрта ты пришёл ко мне утром и втянул во всё это?
- Никто тебя не втягивал, ты сам открыл мне дверь. Если бы ты хотел скрыть от меня свою внешность, то сидел бы в квартире тише мыши, - Моцарт был серьёзен и сосредоточен, как никогда. Он обдумывал следующий ход, а излияния Флорана раз за разом сбивали его с верной мысли. Чёрный кот опустился на снег:
- Я не понимаю, почему вы не желаете дать мне отдохнуть?.. От дел клана, от вопросов, касающихся Джелли, от тебя самого, Локонте. Что мешало нам идти на бал по отдельности?
- Ты умиляешь меня своими вопросами, - раздражение Фло в некоторой степени передалось и Микеле. - Меня просто поражает, как ты трясёшься из-за того, что я знаю твою внешность. Что тебя пугает и что такое низкое ты планировал сделать? Что-то, чего ни я, ни кто-либо другой не должен знать? - Флоран хотел возразить, но Микеле знаком остановил его. - Ты недооцениваешь значение первого нашего выхода. Мы смогли определить ту, которая идеально подойдёт для нашей с тобой идеи. Если она поверит нашему спектаклю, то все будут счастливы и получат то, чего желают. Если нет... что поделать? Мы, по крайней мере, неплохо играли.
- И это всё, что ты придумал? Нет, в кафе я думал, что ты шутишь, что у тебя есть нечто большее, чем одно только охмурение кошечки. Теперь оказывается, что и плана-то никакого нет.
- Никакого, mon cher, а это - самое главное. Что может быть прекраснее, чем творить прямо на месте выступления. Если она так и останется холодна к нам, мы сможем обратить вскипевшую между нами вражду... в шутку. Высмеять её холодность и неприступность.
- Но это же всё так низко и так глупо.
- Низко, глупо... Фло, этих слов сегодня днём ты не знал. Удивительно, да? О нет, ты очень чётко знал, куда ты идёшь (даже без меня), но когда рядом ещё кто-то, имеющий схожие притязания и мысли, это сразу низко и глупо. Это маскарад. И если ты хоть немного знаком с историей, то ты знаешь и всё происходящее, и итог данных мероприятий.
- "Покинуть свалку до шести утра"... Да, это отражает цели данного сборища в нужном свете. Для меня не будет проблемой подыграть тебе, но впредь не будь таким приторным - в словах песни было слишком много сахару.
- В таком случае, растопим же сердце этой Снежной Королевы. Как тебе такая мысль: битва между романтическим пылом и обаятельной сдержанностью - всё ради одной прекрасной кошечки.
- Чтобы, влюбив её в себя, раствориться в ночи. "Le Rouge et le Noir".
- Метко. Ну, пойдём. Там, судя по бликам, какой-то ужас на свалке творился. Сейчас опять темень - будем встречать полночь Рождества.

Отредактировано Mordecai (2013-02-24 14:38:07)