- Ах... - вздрогнула от неожиданности кошка, словно Деметра на ее глазах только что вынырнула из-под земли. - ...это ты, милочка? Ох, прости-прости. Совсем растерялась, сердцу-то нет покоя.
С этими словами ДженниЭниДотс, словно через силу, села на месте, попыталась справиться с волнением, и через минуту продолжила расстроенно:
- Ворона я старая, клуша бестолковая! Только и могу что ходить да глазами хлопать.  - сетовала на себя Дженни. - Беда у нас: Джемайма убежала куда-то. Не далее чем полчаса назад видела ее, всю зареванную - она мчалась прочь со свалки, и все кричала разный вздор вроде "Лапы моей в племени больше не будет!". Я ее не то, чтобы догнать - окликнуть-то не успела. Перед этим они с Манкусом о чем-то говорили. Я, вроде бы, слышала их голоса на пустыре, перед тем, как он ушел патрулировать. Уж не знаю, что он там ей сказал, но бедная девочка, похоже, не на шутку расстроилась, раз так вспылила. "Лапы моей в племени больше не будет" - нет, ты слышала? Ох уж мне эта молодежь. А куда она пойдет? Где она теперь? И нам-то что делать?
Дженни перевела дух, стараясь скрыть свое волнение. Но у нее плохо получалось, и она нервно продолжила:
- Ах, здесь и на свалке-то можно в три счета наломать дров, а уж в какой переплет Джемайма может угодить в большом мире - и думать страшно. Вот я и боюсь, как бы чего не случилось с нашей глупышкой. Места себе не нахожу. Вроде бы взрослая она уже, а я все за нее как за котенка переживаю. А тут еще этот туман налетел. Даже если вся ее истерика вышла сгоряча, и она уже сотню раз одумалась... как она в такой мгле дорогу назад найдет? А если она серьезно решила убежать навсегда? Ох, Вечный Кот, что за напасть...

В этот странный час улицы были пустынны и безмолвны. Обычно снующие по своим делам люди сегодня словно решили отсидеться в своих кирпичных норах. Да что там - прочих представителей животного мира, казалось, тоже нигде нет. Если бы Деметра знала больше о жизни людей и их повадках - она непременно предположила бы, что в мире разразилась Третья Мировая Война, и город накрыло действием какого-нибудь оружия массового поражения.
Идти по следу было трудно, к тому же Деметру не покидало какое-то невыразимое неприятное чувство... словно присутствие чего-то очень недоброго совсем близко. Настолько близко, что до него можно было дотянуться - но вокруг была лишь однородная масса тумана.
ДженниЭниДотс была права в своих переживаниях - здесь, на объятых серой дымкой безмолвных улицах, в любую секунду могло произойти что угодно. Сколько жуликов и бандитов посчитали бы сложившиеся обстоятельства идеальным плацдармом для своих черных дел. Не говоря уже о том, что можно было столкнуться нос к носу с бродячей собакой. К тому же у каждого есть свои собственные бессознательные страхи, которые имеют нехорошую привычку напоминать о себе именно в такие моменты, когда видимость почти на нуле, и кажется, что ты один-одинешенек на всем белом свете. И вот уже чудится, будто сейчас из-за угла выскочит какой-нибудь жуткий монстр, или что-нибудь еще похуже...
Перед глазами Деметры предстал переулок, такой же обычный как и многие прочие, точно также тонущий в тумане. След терялся.
Если Джемайма и была здесь, то она могла пойти куда угодно - отсюда было как минимум три разных пути. Она могла пойти дальше через переулок, дворами. Приоткрытая дверь одного из подъездов предполагала еще один маршрут поисков - не зря же следы обрывались поблизости. Наконец, можно было вернуться чуть назад, и поискать следы снова.

Деметра, наверное, не знала, что несколько десятков лет назад в Лондоне имела место катастрофа, именуемая впоследствии "Великий Смог" - ее тогда еще и в проекте не было. Да чего уж там - даже старый Дьютерономи вряд ли мог знать о тех временах. А сейчас на улицах творилось почти то же самое, что и в те ужасные дни. Серый непроглядный туман скрадывал очертания окружающей реальности, оставляя лишь небольшой островок асфальта под ногами посреди безбрежного океана мглы, в которой смутно вырисовывались мрачные громады домов и деревьев. Он обвивался вокруг тела незримыми путами, пробирался сквозь шерсть холодными влажными лапами, забивался в ноздри с тяжелыми глубокими вдохами, и выходил на выдохе неохотно, вызывая иной раз мокрый кашель. Словно жуткие незримые руки медленно - чертовски медленно - сжимали легкие. С каждым вдохом казалось, что воздуха становится чуть меньше. Будто Деметру поместили в закрытое пространство, в которое нету доступа кислороду извне. И, хотя кошка еще довольно хорошо владела собой, что-то в глубине ее сознания говорило - кричало - бежать прочь, не останавливаясь, пока не удастся выбраться из этого жуткого, словно обладающего злобным разумом, тумана.
Неужели это не иллюзия? Серая мгла желала... задушить кошку?
Деметра, на несколько мгновений остановившаяся на месте, одолеваемая становящимися все мрачнее мыслями и предчувствиями, даже не сразу разобрала, что в гробовую тишину переулка вплелся еле различимый размеренный звук. Чьи-то неровные шаги! И они медленно, но верно приближались.
В этом переулке, помимо Деметры был еще кто-то!
Сперва было непонятно, откуда исходят звуки, но вот за пеленой тумана проступил еле различимый призрачный силуэт. Фигура, слегка прихрамывая, неспешно брела прямо в том направлении, где сейчас была Деметра.
Кто это? Друг, или враг? Может быть, это - Джемайма, она поранилась, и сейчас ей нужна помощь? Или это кто-то из местных бандитов? Или во мгле удушливого тумана блуждает что-то уж совсем не из этого мира, некая потусторонняя сущность, воплощение баек, которыми кошки пугают друг друга дождливыми ночами, когда вспышки молний озаряют мокрые улицы дьявольским неестественным светом, и шум льющейся с неба воды походит на зловещий шепот, пророчащий беду?
Оставалась надежда, что существо - кем бы оно ни было - еще не заметило Деметру, и возможность убежать или спрятаться еще не была упущена. Мусорный бак, стоявший тут неподалеку, мог послужить идеальным укрытием.

Осторожно выглядывая из своего укрытия, Деметра, с трудом сохраняя спокойствие, смотрела, как фигура не спеша прошла мимо того места, где кошка была минуту назад. Сквозь туман с такого расстояния все еще трудно было разобрать какие-то детали, но сейчас в загадочном силуэте улавливалось что-то... знакомое. Правда, пока это было очень призрачное ощущение, поэтому Деметра предпочла продолжать сидеть тихо за баком и не высовываться. В этом зловещем тумане сейчас ни в чем нельзя быть уверенной.
Одно было ясно точно - это не Джемайма. Тогда кто? А вдруг этот некто поймал ее, убил, и теперь бродит в поисках новой жертвы?
Скрываемая серой дымкой фигура остановилась на месте, словно прислушиваясь. Неужели она почуяла присутствие Деметры? И что она сделает, если обнаружит ее? Вновь вокруг повисла напряженная космическая тишина, в которой, казалось, само время замедлило свой ход. Секунды тянулись словно час. Что же будет дальше?
Призрачный силуэт подчеркнуто медленно (или просто создавалось такое впечатление от напряжения и волнения?) развернулся в сторону Деметры, и сделал несколько хромающих шагов в этом направлении. По мере сокращения расстояния между ними, туман выпускал из своих объятий все новые и новые детали. Вот уже видны длинные когти на лапах, и клочковатая, потрепанная жизнью грязная серая шерсть...
И горящие зловещим демоническим огнем глаза? Нет... наверное померещилось со страха.
- Можешь не прятаться... - раздался тихий усталый голос. - Я все равно не собиралась надоедать тебе своим обществом.
Оказалось, это было вовсе не чудище, пришедшее из мрака иных миров, и даже не кто-то из местных отщепенцев. Перед Деметрой была всего лишь Гризабелла, отверженная среди Джелли кошка. Неизвестно, как она ухитрилась заметить ее за баком, но это было уже и не важно. Вряд ли старая изгнанница собиралась проявить агрессию.

- Это ты, Гризабелла... О Вечный кот... Что ты делаешь здесь в такую погоду? - произнесла Деметра неровным голосом, стараясь скрыть волнение, и устало привалилась спиной к баку. Было видно, что денек у нее с утра не задался.
Впервые за несколько лет Гризабеллу не гнали прочь при первой же возможности. Серая кошка смотрела на Деметру с некоторой надеждой. Конечно же, она не рассчитывала, что теперь громадная пропасть между нею и Джелли разом исчезнет. Но даже такая малость, как простое общение, была для нее уже большим подарком.
- В такую погоду? Обычный день, не лучше других... - вздохнула изгнанница, видимо имея ввиду, что погода не играет роли, когда день за днем твоя жизнь проходит в одних и тех же мрачных тонах покинутости и всеобщего презрения. Не все ли равно, светит солнце, или гремит буря, если рядом нет никого, с кем можно было бы хотя бы перемолвиться словечком?
- Ты не видела здесь молодую кошечку из нашего племени, Джемайму? Она потерялась...
Сложные отношения с Джелли вряд ли располагали Гризабеллу к помощи кому-то из них по первой просьбе... Но Деметра никогда не была категорична в суждениях относительно старой кошки, и сохраняла предписанную дистанцию скорее формально, нежели от неприязни. И Джемайма...
Гризабелла прикрыла глаза.
Это имя сразу всколыхнуло некоторые воспоминания. Однажды они встретились на улицах Лондона: она - старая усталая изгнанница, и Джемайма, тогда еще совсем котенок, впервые, наверное, удравшая из-под присмотра старших Джелли. Сейчас Гризабелла уже и не вспомнила бы, с чего завязался их разговор, но они тогда поладили. В силу своей детской наивности не понимавшая сложных отношений между Гризабеллой и племенем, Джемайма не видела ничего зазорного в том, чтобы пообщаться с удивительной серой кошкой, которая рассказывала очень интересные, наполненные романтикой и приключениями, истории о временах, когда она была молода, красива и энергична. Но однажды кто-то из Джелли застукал их, весело болтающих в одном из переулков - Джемайму тут же увели прочь. Наверное, ей крепко тогда влетело. Гризабелле было жаль, что она подвергла свою единственную подругу таким неприятностям, и желая избавить котенка от дальнейших проблем, она вынуждена была больше не пересекаться с ней. Так и закончилась их недолгая дружба. Но память о ней все еще жила в сердце.
- Нет, я ее не видела. - тихо произнесла Гризабелла, открывая глаза. - Но я знаю одно место, где она может быть. Тут неподалеку есть тихий небольшой парк, я иногда видела ее там, сидящую на упавшем дереве на берегу пруда. Хорошее место, если хочется побыть наедине со своими мыслями...
Сказав это, Гризабелла взглянула на Деметру, словно в ожидании, как отреагирует золотисто-черная кошка.
Тем временем туман, казалось, понемногу начал редеть. Хотя вокруг по-прежнему клубилась серая дымка, теперь, по крайней мере, меньше ощущалась эта удушливая холодная влажность. Да и зона видимости расширилась до пяти-шести метров. Похоже, ветер переменился, и теперь дальнейшее улучшение погодных условий уже не казалось чем-то невозможным.

Гризабелла тепло попрощалась с Деметрой, на лице ее была улыбка - серая кошка была крайне обрадована их, пусть и недолгим, общением. Глаза ее светились благодарностью.
Но время не ждало, а основная проблема еще не решилась. Теперь Деметре предстояла дорога в парк, где, может быть, удастся отыскать Джемайму, и закончить на этом череду неприятных событий, омрачивших утро. К тому же неплохо было бы получить уже некоторые ответы на вопросы. Из-за чего такого они повздорили с Манкусом, и к чему столь радикальные выходки, вроде заявления об уходе навсегда?
Обыкновенный протест бунтующего подростка против дисциплины старших поколений?
Какие-то личные вопросы?
Или они просто мышку не поделили?
Туман потихоньку расступался, выпуская город из своих серых объятий. Теперь мрачные громады домов, машин и деревьев уже не казались чем-то бесформенным, а принимали привычный вид с четкими чертами. Даже солнечный свет скромно стал пробиваться сквозь редеющую мглу, падая на крыши домов и асфальт под ногами, стало чуть потеплее. Лондон постепенно возвращал себе привычный вид, а потому ориентировка в улицах уже не составляла для кошки большого труда. Неприятное ощущение, будто она потерялась в сером лабиринте, заставившее Деметру не на шутку поволноваться незадолго до этого момента, постепенно стало проходить, улетучиваться вместе с туманом.
Бег вскоре утомил, и пришлось перейти на шаг. Для человека дойти до парка было бы делом десяти минут, но для кошки такой маршрут представлялся целым путешествием. Однако, несмотря на изменение погодных условий, улицы все равно были пустынны и необъяснимо безмолвны. И, хотя отсутствие людей, снующих вокруг, для Деметры было скорее плюсом, чем минусом, все равно внутренний голос говорил ей, что это не такой уж безобидный факт, а может быть даже и наоборот - опасный.
Но вот и парк. Проскочив меж прутьями узорчатой ограды, Деметра оказалась в довольно густом кустарнике, растущем тут рядом. Продравшись через сплетения веток, кошка выбралась на аккуратную узкую аллею, которыми был пронизан весь парк. Теперь до пруда оставалось пройти совсем чуть-чуть - и, если повезет, на этом кончатся все злоключения. Держа свой путь по мощеной дорожке меж высоких деревьев, Деметра слышала, как легкий ветерок, прогоняя остатки тумана, шепчется в листьях. После мертвой тишины затуманенных переулков этот звук казался сладкой музыкой. Здесь вообще была несколько иная, более приятная атмосфера, по сравнению с каменными лабиринтами улиц, где за каждым углом чудилась опасность.
Вскоре за листвой зеленых насаждений промелькнули блики на поверхности воды. Дорога из прохладной тени деревьев выводила на берег небольшого прудика. Тут и там стояли несколько скамеек, на которых очень удобно сидеть, и, предавшись своим мыслям, смотреть на водную гладь, в которой отражается купол небосвода. Но сейчас они все пустовали.
Легкая серая дымка все еще висела в воздухе, но все же сквозь нее было хорошо видно другой берег пруда и упавшее, вернее сильно наклонившееся к воде дерево. На одной из веток, нависшей над самым прудом, сиротливо сидела кошка, блуждавшая взглядом по водной глади, словно в надежде увидеть ответы на мучившие ее вопросы.
Без сомнения, это была Джемайма.

Едва Деметра приблизилась к Джемайме, та одарила ее очень печальным взглядом, будто теперь знает какую-то сакральную истину, от которой, однако, никому не будет лучше. Так, наверное, смотрят на своих жертв палачи перед исполнением смертного приговора. Тяжелые слова молодой кошки, произнесенные в столь тихом и красивом месте, прозвучали особенно горько.
- Я больше не вернусь...
Сомнения в смысле этих слов быть не могло.
Вновь обратив взор на водную гладь, кошечка погрузилась в свои мрачные думы, словно отстраняясь от мира вокруг. Но вот ее тело вздрогнуло. Раз, другой. Послышались тихие всхлипы, переходящие в сдавленные рыдания. Наверное, Джемайма не хотела показывать свое состояние, но накатившие эмоции не поддавались контролю. Крохотная, блестящая, словно маленький алмаз, слезинка, упала на водную гладь, пустив еле заметную рябь и растворившись в пруду без следа. Что такое горе одной маленькой кошки по сравнению с бедами всего мира? Кто заметит эту каплю в огромном океане жизни?
Но пока Деметра подбирала слова, Джемайма, глотая слезы, проговорила:
- ...я не знаю, что мне делать... я чувствую, что должна тебе рассказать, но... - фразу прервали всхлипы. - Это так гадко...
Не выдержав, Джемайма кинулась к Деметре, словно пытаясь в ее объятиях укрыться от холодного и злого мира, что окружал ее. Уткнувшись в черно-золотистое плечо кошки, она, сквозь рыдания, невнятно бормотала:
- Ты наверняка не обрадуешься, когда выслушаешь, но... я не могу просто промолчать, будто ничего не было...
Несколько, тянувшихся целую вечность, секунд собираясь с духом, Джемайма глубоко вдохнула, прежде чем продолжить. Она никак не могла овладеть собой.
- Это Манкустрап... Я ведь не слепая, и прекрасно вижу, какие чувства тебя с ним связывают. И я за вас только рада. Но вчера... я увидела его случайно вечером у Темзы... с другой кошкой. Они целовались, и никто на свете меня не убедит, что это могла быть просто подруга или сестра! Вот значит на какие он патрулирования ходит по вечерам... Мне стало так обидно за тебя! Я решила с ним поговорить сегодня утром. Сказала ему, что все знаю, и потребовала объяснений, а он только бросил в своей холодной манере, что это - взрослые дела, и перед несмышлеными котятами он отчитываться не собирается! Тогда я пообещала, что все тебе расскажу, а он только презрительно фыркнул и сказал, что поведает всем, как я призналась ему в любви, а когда получила закономерный отказ - решила отомстить, придумав всю эту историю; и мне никто не поверит, потому что он - будущий вожак, а я всего лишь малявка, навыдумывавшая себе невесть чего...
Слезы кошечки с новой силой хлынули на шерстку Деметры.
- Но ведь так же нельзя!!! - с глубочайшей горечью в голосе произнесла Джемайма, оторвавшись от плеча Деметры, и глядя золотисто-черной кошке прямо в глаза. - Джелли всегда были дружной семьей, и никогда не имели друг от друга никаких грязных тайн. В этом сила племени, защищавшая нас многие годы! А теперь... Что же нас ждет дальше, если уже сейчас наш будущий вожак стал лжецом и предателем, хуже самого последнего подонка из шайки Макавити? Нет, я не хочу возвращаться...

- Не надо так близко принимать всё это к сердцу. Вернись на свалку, пожалуйста. Ведь если с тобой что-нибудь случится, представь, как будут волноваться тётушка Дженни, Этсетра, Электра, я... Все Джелли! Ты правильно сказала, мы все - одна большая семья, и потеря хотя бы одного её члена будет для нас невосполнимой утратой. - тихо проговорила Деметра, и в ее голосе чувствовалась горечь слез, не находивших выхода.
В словах, сказанных золотисто-черной кошкой, звучала истина, которую трудно было не признать. Наверное, стоило все-таки вернуться. Ведь Джелли - это не только Манкус. Сколько еще на свалке осталось кошек, с которыми Джемайму связывают самые теплые чувства и воспоминания. В жизни случаются невзгоды, и ничего уж тут не поделаешь. Бывают и такие удары судьбы, после которых кажется, что уже нет ни сил, ни желания вставать. Но их просто надо пережить. И двигаться дальше, навстречу новому дню, новым надеждам. Потому что, в конечном итоге, добро всегда побеждает зло. По крайней мере в это очень хотелось верить...
- Так что прошу тебя, возвращайся обратно. - сказала Деметра. - И скажи тётушке, что я тоже скоро вернусь, мне надо... ну, короче, надо.
Если уж Деметра, узнав столь ужасные вести, даже не помышляла покинуть племя, то выходка Джемаймы после этого казалась просто детским капризом, взбрыком юношеского максимализма.
Джемайма сочувственно смотрела на Деметру.
Состояние золотисто-черной кошки легко было понять - столь низкое предательство о стороны того, кого любишь без памяти, было очень тяжким потрясением. Если вся эта история так затронула Джем, которая, в общем-то, в ней просто сторонний наблюдатель, то оставалось только догадываться какие муки сейчас переживает сама Деметра. Может быть, ей и правда стоило побыть одной?
Но Джемайма, за это время кое как приведшая себя в порядок, похоже, посчитала нужным не оставлять Деметру одну, столь уязвимую для горестных дум. Видимо, собственный недавний опыт убедил ее, что одиночество - далеко не всегда приятная компания, когда земля уходит из-под ног.
- Дем... я понимаю твои чувства. Мне очень жаль... прости меня, пожалуйста... - тихо сказала Джемайма, видя, как золотисто-черная кошка устало смотрит на водную гладь. - Наверное, это бестактно с моей стороны... Я просто... ну... Давай вернемся вместе, раз уж все так сложилось...
Высоко висящее в небе солнце знаменовало полдень. От утреннего холодка и тумана не осталось и следа, и даже птицы, словно опомнившись, неуверенно подали голос в кронах деревьев. Но кому теперь было дело до солнца, когда в душе только что отгремела гроза, и теперь моросил противный холодный дождик?

Обе кошки побрели по берегу пруда в тяжелом молчании. Говорить было не о чем, все было ясно итак. Они молчали, когда шли по мощеной дорожке аллеи, молчали, когда проходили через большие красивые ворота, покидая парк. Молчали, вновь оказавшись на безлюдных улицах. Деметра молчала потому, что страшная тайна, открывшаяся ей чуть ранее, стала слишком сильным эмоциональным потрясением. Молчание Джемаймы же, объяснялось, видимо, тем, что она чувствовала неспособность хоть немного подбодрить свою спутницу. Да и вряд ли это было вообще возможно. Что можно сказать тому, кого предал самый близкий человек? "Не переживай, все пройдет!"? Да, безусловно, все пройдет. Любая рана, если она не смертельна, со временем затянется, и через много лет останется лишь уродливый шрам. Но это будет уже потом, спустя много времени, когда боль этой раны уже давно превратилась в воспоминания, способные вызвать разве что горькую усмешку да мысль вроде "а тогда мне казалось, что тут и настал мой конец". А сейчас, когда рана еще свежа, и боль утраты режет, словно сотни тупых ножей, и жжет, словно пламя тысяч костров, и топчет, словно вереница марширующих ног - вряд ли найдутся слова, способные ее хоть немного заглушить.
Неподалеку, на тротуаре, по которому брели кошки, зиял черный провал канализационного люка - по непонятным причинам он был открыт, и крышка лежала тут же на асфальте неподалеку.
Внезапно Джемайма навострила ушки и насторожилась.
- Ты это слышала? - спросила она Деметру. - Как будто кто-то кричал.
Неужели погруженная в горе Деметра не услышала крик? Или это Джеме послышалось?
Внимание кошки было обращено на люк. Кто-то свалился туда?
- Кто-то там есть. Я слышала зов о помощи.
Может быть, какая-нибудь невезучая кошка угодила туда утром, когда вокруг стоял туман, и перед собой на вытянутую лапу ничего не было видно? Такой вариант мог быть вполне правдоподобным.
Деметра и Джемайма подошли к краю люка, казавшегося им черной бездной. Косой свет солнца, проникающий в него, не мог справиться с кромешной тьмой, и что там было на дне - оставалось загадкой.
- Эээээй!!! - крикнула Джемайма во мрак колодца. Тишина была ей ответом - даже эхо не вернулось. - Ты что-нибудь видишь?
Вопрос был адресован Деметре. Она напряженно вглядывалась в черный провал люка, но ничего не могла разобрать. Может быть, Джемайме показалось? Она-то не слышала никакого крика.
- Знаешь... - тихо молвила Джемайма, словно невзначай, и каким-то внезапно сухим, бесцветным голосом. - Один человеческий мыслитель сказал: "если долго всматриваться в бездну - бездна начинает всматриваться в тебя!".
И не успела Деметра удивиться, откуда юная кошка знает такие, прямо сказать, не кошачьи вещи, как Джемайма...
... со всей силы толкнула ее, спихивая с края колодца и отправляя в полет прямиком в жерло канализационного люка!!!
Падая во мрак, кошка в полете ударилась о стенку. Боль беспощадной плетью хлестнула по телу, лишая последних физических и моральных сил, повергая Деметру в черную пустоту забытья.
Сколько времени прошло, прежде чем она, лежащая в полумраке на дне колодца, пришла в себя - неизвестно. Под боком даже сквозь густую шерсть ощущался сырой холод камня, от которого ныли и без того ушибленные мышцы. Но кошке, безусловно, повезло - колодец ведь мог быть заполнен водой, и тогда бы ее уже не было в живых. К тому же, несмотря на внушительную высоту падения, тем более в бесчувственном состоянии, все кости, похоже, были целы, и только отбитый бок все еще отзывался довольно сильной болью.
С другой стороны, все не так уж и хорошо: отверстие люка, впускавшее тусклый свет в полумрак колодца, находилось метрах в трех-четырех над головой. Никакой лестницы, или хотя бы скоб, вбитых в стену. Только покрытые плесенью и грязью каменные стены. Из такой ситуации даже в человеческом обличии не удастся выбраться без посторонней помощи.
Но кто поможет? Город с утра будто вымер.
Нет, нужно было искать другой выход. Единственным возможным вариантом спасения был сток для дождевых вод, зияющий в стене черным узким провалом. Но страшно было даже представить, что может ждать кошку там, в трубе. Сознание рисовало самые жуткие образы и ситуации, делая все, чтобы убедить свою обладательницу не исследовать этот путь. Но выбор был прост - либо сидеть тут и ждать у моря погоды, либо рискнуть, отправившись в трубу слива. Несколько мучительных минут перебарывая себя, Деметра все же решилась это сделать, и, согнувшись в три погибели, почти на животе, полезла во тьму.
Надо ли говорить, что передвижение ползком по узкой трубе глубоко под землей вызывало нарастающую клаустрофобию. Ощущение неизвестности, не сулившей ничего хорошего, по мере того, как кошка все глубже погружалась в кромешную тьму подземелья, только способствовало усилению паники. Сырой, густо пахнущий плесенью и ржавчиной, воздух давил на легкие еще пуще утреннего тумана. С каждой секундой, проведенной тут, кошкой, против ее воли, все сильнее овладевала страшная мысль - эта труба станет ее могилой.
И вот, когда последние силы, казалось, сейчас покинут Деметру, она увидела еле различимый свет в конце тоннеля. Слив выходил в огромную камеру, казавшуюся после узкой трубы просто необъятной. В дальнем ее углу, сквозь небольшое, забранное решеткой отверстие, с потолка лился дневной свет, кое-как озаряя мрак помещения - именно этот свет и заметила кошка. Но добраться до решетки опять же не представлялось возможным - вокруг все те же отвесные стены. Пол покрывали неровные дюны неизвестно откуда тут взявшегося песка, ощущать его под лапами было куда приятнее, чем сырость холодных камней или обросшую плесенью трубу. Из камеры уходили в темноту еще несколько тоннелей примерно в человеческий рост, и куда вел любой из них - неизвестно. Это уже не походило на канализацию - скорее на какое-то подземелье, катакомбы. Теперь не то что кошка - даже человек был бы озадачен увиденным, гадая, для чего кому-то понадобилось создавать под землей эти тоннели.
Деметра осторожно выбралась на середину камеры, решая, как ей дальше следует поступить, и куда идти. Ни один вариант не казался лучше другого, но нужно было пойти хоть куда-то, потому что каждая секунда подземного заточения ощущалась тяжким грузом, давящим на итак уже порядком потрепанную психику, грозя просто свести с ума.
И вдруг...
До слуха кошки, обострившегося за время пребывания в гробовой тишине подземелья, донеслись едва различимые звуки осторожного передвижения. Только злобный хищник мог так красться. Деметра испуганно повернула голову на звук, и увидела в глубине одного из переходов два зловещих красных огонька - глаза! Не было никакого сомнения в их реальности, также как и в опасности, которую представлял их обладатель. Нечто, скрытое во тьме, поняв, что оно обнаружено, замерло на месте, пристально смотря на кошку, словно наслаждаясь ее страхом, прежде чем кинуться в атаку и растерзать.

Кошачье зрение помогало хоть немного ориентироваться в темноте, поэтому Деметре удавалось вовремя заворачивать, когда тоннель, по которому она мчалась без оглядки, петлял или разделялся. Катакомбы начинали постепенно превращаться в лабиринт, из которого теперь уже было не отыскать выхода, но Деметра была слишком напугана, чтобы подумать об этом. Сейчас надо было во что бы то ни стало удрать от зловещего чудища с горящими глазами!
И, хотя признаков преследования не слышалось, и казалось, что от чудища удалось оторваться, объятая страхом Деметра продолжала мчаться по коридорам и переходам. Сердце бешено колотилось в груди, готовое разорваться, воздуха в легких не хватало. И, если полчаса назад Деметра думала, что хуже уже просто быть не может, то сейчас она с ужасом осознавала, как сильно заблуждалась.
А вдруг и это еще не конец?
Вот сейчас она запутается окончательно, и будет блуждать здесь в непроглядной тьме, кишащей потусторонней нечистью, в тщетных поисках выхода. Пока, наконец, красноглазый преследователь не соизволит настигнуть ее и навеки прекратить все ее страхи. А если нет? Перспектива умереть в этом темном и сыром аду мучительной голодной смертью казалась еще страшнее. Умирать вообще было страшно, но смерть в этих подземельях, в отчаянии и одиночестве, с мыслями о том, что глаза уже никогда больше не увидят свет солнца, казалась во сто крат хуже. А там, наверху, жизнь будет продолжаться как и прежде, и никто даже не узнает, куда пропала золотисто-черная кошка по имени Деметра, одним туманным утром ушедшая со свалки неизвестно куда.
Инстинкт самосохранения не позволял кошке остановиться, и она продолжала мчаться, пока не выбежала в помещение наподобие того, где ей в первый раз встретился монстр. И, хотя казалось, что кошке удалось оторваться от своего преследователя, никакого облегчения она ощутить не успела. Зрелище, представшее перед ее глазами, было во много раз страшнее.
Весь пол камеры усыпали... скелеты, по всей видимости кошачьи. Десятки, а то и сотни несчастных жертв, многие из которых могли оказаться тут также, как и Деметра, нашли здесь свое последнее пристанище. От костей исходило призрачное, медленно пульсирующее зеленоватое свечение, словно души их обладателей все еще были привязаны к ним, не в силах вырваться из этого жуткого места. Без сомнения, здесь было логово монстра, и сейчас Деметра в любую секунду могла стать пополнением коллекции костей на полу, если чудище ее настигнет.
Оставаться в этой камере, из которой больше некуда было бежать, означало верную смерть, поэтому кошка поспешила обратно по коридору, надеясь, что ей удастся свернуть в какой-нибудь боковой тоннель прежде чем чудище отрежет ей пути к отступлению. Увидав первый попавшийся перекресток, Деметра кинулась туда, и как раз вовремя, потому что немного впереди нее во мраке основного тоннеля загорелись зловещие глаза. Еще пара секунд промедления - и она оказалась бы в ловушке!
Чудовище, казалось, не спешило в погоню - за спиной было подозрительно тихо. И это не могло не пугать. Создавалось впечатление, что оно играет с Деметрой в кошки-мышки, наверняка зная, что жертве все равно не избежать своей горькой участи. И несчастная кошка довольно скоро в этом убедилась. Тоннель оканчивался глухой камерой, разделенной пополам каналом тихо журчащей воды. Больше бежать было некуда.
Вот из коридора выплыли горящие предвкушением скорой добычи глаза монстра. И, хотя вокруг царила непроглядная тьма, казалось, что с приближением чудовища она стала еще чернее, еще гуще. То был сам мрак забвенья. Лишь два злорадных красных огонька выделялись из него жутким контрастом.
Спасения не было. Сейчас нечто накинется на Деметру, и... растерзает? Сожрет? Обратит в ничто? Нет, такой страшной смерти кошка не хотела. Собрав в кулак последние остатки воли, она зажмурилась, и прыгнула в воду канала. На спасение она уже не надеялась, просто выбрала менее мучительную смерть.
Ее тут же подхватил стремительный ледяной поток - похоже, этот канал служил дренажем подземной реки. Все мышцы свело судорогами. Шерсть потяжелела от воды, но сила потока не давала кошке пойти ко дну, неся ее дальше по трубе. И, хотя Деметра уже попрощалась с жизнью, инстинкт все еще велел ей задерживать дыхание насколько это возможно. Но воздух в легких неумолимо заканчивался. Сознание подернулось мутной пеленой, и последние силы стали покидать тело, вынесшее за последние несколько часов слишком много бед.
И вот, когда Деметре уже показалось, что Вечный Кот произнес ее Тайное Имя, и зовет ее к себе, водная масса вокруг расступилась, а по глазам ударил резкий свет.
Но это был вовсе не Хэвисайд.
Просто дренаж подземной реки выходил к Темзе, и выливался в нее через трубу у берега, через которую и вылетела чуть не захлебнувшаяся кошка. Счастливое спасение! Но выбраться из воды все равно было целой проблемой. Едва перебирая онемевшими от холода лапами, Деметра кое-как догребла до берега, и в беспамятстве повалилась на бок, не чувствуя своего тела. Она все-таки осталась жива. Ужасы подземных злоключений были позади...

Мало-помалу силы возвращались к Деметре, и она, хорошенько встряхнув шерсткой чтобы просушиться, села на берегу, глядя на водную гладь и приводя мысли в порядок. От утреннего холодка не осталось и следа, высоко стоящее солнце дарило миру свое тепло, поэтому кошка очень скоро отогрелась от ледяных объятий подземного источника. После ужасов, пережитых ею во тьме катакомб, Деметра наслаждалась дневным светом, словно величайшим в мире сокровищем. Слава Вечному Коту - все позади!
Уходя с берега, кошка огляделась и принюхалась, чтобы сориентироваться на местности и определить, в какой стороне свалка. Но никаких намеков на знакомые места. Если она и бывала тут когда-то, то лишь мимоходом, и давно.
И вновь на улицах было ни души, и стояла космическая тишина. Странный, нелепый день. И, хотя теперь, после чудесного спасения от почти неминуемой страшной гибели кошке следовало бы наслаждаться каждым вздохом и шагом, тихий внутренний голос говорил ей, что что-то все равно не так, словно... весь мир подменили. Надвинули на глаза не очень качественную имитацию, чтобы скрыть какую-то правду. Но кто это мог сделать, и возможно ли вообще такое? Вообразимо ли?
Кошка предпочитала откинуть подобного рода мысли, продолжая свой путь по незнакомым улицам. Но постепенно она возвращалась к тяжелым думам, потому что слишком много неестественного случилось с ней сегодня. В привычном ей Лондоне всегда полно народу, и никогда не стоит такая зловещая тишина. А в канализации не водились жуткие твари с красными глазами (хотя, в этом пункте можно было сомневаться, поскольку кошка никогда не спускалась в канализацию, но что-то ей подсказывало, что она права). И друзья не спихивают в пропасть неизвестно за что!
Мысль о выходке Джемаймы вернула ощущение мучительного непонимания. Деметра решила, что первым делом, как вернется на свалку, потребует от кошки объяснений.
Прошел, наверное, час, а то и больше, прежде чем Деметра вышла в более-менее знакомую часть города, и добрела до свалки. И только оказавшись среди родных мусорных куч и гор ржавого хлама, кошка внезапно осознала, что с утра ходит голодная и лап под собой не чувствует от усталости. Там, на улицах города, после обернувшегося кошмаром утра ожидая чего угодно, некогда было обращать внимание на такие мелочи.
Но не успела Деметра добраться до своего логова с твердым намерением выспаться хорошенько, как увидела неподалеку Джемайму. Юная Джелли, как ни в чем не бывало, лежала на капоте проржавевшей машины и грелась в лучах солнца.

Юная Джелли приняла сидячее положение и уставилась на крайне раздраженную Деметру, подскочившую к ней, непонимающим взглядом. Казалось, обвинения, высказанные в ее адрес, повергли Джемайму в недоумение.
- ...В канализацию? - на ее лице отразилась смесь чувств растерянности, озадаченности и непонимания. - Толкнула? Я?
Кошечка смерила Деметру долгим взглядом, словно задумавшись, не шутит ли она. Но какие уж тут шутки? Так даже Таггер, налакавшись валерьянки, не прикалывается. Нет, Деметра была вполне серьезна, и в голосе ее звучали обида, требование и тень угрозы.
- ...Дем, ты себя хорошо чувствуешь? - неуверенно спросила Джемайма. - Может быть, тебе стоит отдохнуть?

- Да о чем ты??? Я проснулась час назад, и со свалки даже не выходила! - едва не срываясь на крик, выпалила Джемайма, готовая вот-вот дать волю слезам. Теперь уже было трудно сказать, кто здесь злодей, а кто невинная жертва. - Чего ты вообще ко мне привязалась? Я не знаю, что на тебя нашло, и что ты там себе напридумывала, но, пожалуйста, не впутывай в свои фантазии остальных!!!
Выкрикнув это, Джемайма спрыгнула с ржавого капота, и поспешила прочь, все-таки разрыдавшись. Ее поведение не укладывалось ни в какие рамки. Можно было ожидать, что она попытается выставить все как случайность, или, на худой конец, злобно рассмеется, и признает, что сделала это осознанно и с удовольствием ради каких-то высших целей. Но кошка вела себя так, словно всех рассказанных Деметрой ужасов просто не было, или по крайней мере юная Джелли не имела к ним ни малейшего отношения.
Выходит, Деметра там в парке встретила... не Джемайму? Тогда кого же?
И, если настоящая Джемайма все это время была на свалке, то кого же утром потеряла...
ДженниЭниДотс!
Деметра и забыла, что в этой истории есть еще один непосредственный участник.

Старая кошка удивленно посмотрела на Деметру, прежде чем окончательно запутать ее своим ответом:
- Что ты, что ты, милочка? Я тебя сегодня первый раз вижу. Да и с чего бы нашей Джемайме грозиться уходить со свалки?... Но что это с тобой, дорогая, на тебе лица нет... Здорова ли ты, милочка?
Видимо, Деметра уже не в силах была скрывать свое измученное, подавленное и растерянное состояние. ДженниЭниДотс в своей обычной хлопотливой манере принялась говорить что-то о правильном питании, здоровом образе жизни, и еще тому подобной ерунде, которой обычно старые кошки пичкают молодых по доброте душевной и исключительно для пользы дела. Но Деметра уже не слушала, и, отделавшись от заботливой кошки каким-то вялым объяснением, угрюмо побрела куда глаза глядят. Последняя надежда во всем разобраться рухнула, как карточный домик.
Далеко в небе показались плотные серые облака. Они плыли неспешно, потому что ветра почти не было, но изменение давления, которое чувствуют все кошки, предупреждало, что в скором времени будет дождь. Но Деметра сейчас не могла думать о такой мелочи - ее мысли занимали куда более существенные обстоятельства.
Получалось, что и ДженниЭниДотс ничего не знала об утренних событиях. Словно Деметра в самом деле все это выдумала. Неужели она бредит, и все пережитое сегодня было какой-то дикой галлюцинацией, плодом больного воображения? Наверное, именно так сходят с ума - внезапно и безвозвратно!
Но тогда, если верить словам старой кошки... получается, что и разговора Джемаймы с Манкусом, с которого, предположительно, все и началось, не должно было быть. Но Деметра, перед тем как отправиться искать Джемайму, ясно видела следы на пустыре, где предположительно проходил разговор.
Уцепившись за эту мысль как за спасательный круг, кошка мигом оказалась на пустыре, и вновь тщательно стала изучать землю...
Вот они. Ясно видные на земле, словно только что оставленные. Отпечатки лап Манкуса и Джемаймы, там же, где они и были утром. Сомнений быть не могло. Это все же не сумасшествие... это что-то намного хуже. Получается, что Джемайма и ДженниЭниДотс ей врали, прикидываясь, будто ничего не было. Но зачем, почему?
- Судя по виду, представляю, как же кипят сейчас твои мозги, подруга! - раздался неподалеку знакомый голос. На пустырь вошла Бомбалурина, и уселась в паре шагов от Деметры. - Наверное думаешь, что у тебя шарики за ролики заехали?